Андрей ПОТОРОЕВ |
Доклад на IV Щегольковских чтениях: «1917: начало эпохи гонений» |
В традиционной исторической науке хронологические рамки политики «военного коммунизма», проводившейся первым большевистским правительством, очерчиваются 1918 — началом 1921гг. Однако будет неверным думать, что все специфические мероприятия этого эксперимента проводились одинаково и одновременно на всей территории России, подконтрольной Советам. В Арзамасском уезде, где с осени 1918г. зверствовала Прифронтовая «чрезвычайка» и почти безраздельно властвовал Штаб Восточного фронта Красной Армии, некоторые постановления политики «военного коммунизма» заметно запоздали и поэтому действовали даже во время Новой экономической политики. Мы постараемся рассмотреть самые заметные событияя Арзамаса и уезда 1919-1921гг., а также катастрофическое положение народных масс в первые годы после Октябрьской революции.
Тяжелым выдался третий год советской власти для арзамасцев. Радужные иллюзии насчет светлого будущего рассеялись, осталась жестокая действительность: суровая чужая власть, непосильные налоги, гонения на всё святое, что оставалось у русского люда. Стала ухудшаться демографическая ситуация. Так, в 1919г. (с 1 января по 15 декабря) в городе Арзамасе родилось 256 человек (133 мальчика и 123 девочки). Умерло за тот же период 446 человек (216 мужчин и 230 женщин). Было зарегистрировано 215 браков и 27 разводов [1, д. 30 л.229.]
Продолжался процесс советизации общества. Рьяными активистами была предпринята попытка массового переименования населенных пунктов на революционный лад. 3 сентября 1919 г. Коллегия отдела управления Арзамасского уисполкома утвердила ходатайства волостных исполкомов об изменении названий селений, «соответствующих духу времени». Село Шатки переименовывали в Красный свет, с. Архангельск-Кобылино – в Красную Волю, село Никольское Кобылино – в Красную Зарю, село Кержемок – в Новую Волю, деревню Нечаевку – в Цвет Коммуны, деревню Федоровку – в Красную Слободку. Деревня Майна должна была стать Свободной, село Мисюриха – Красным Лучем, село Семеново – Красным Знаменем, село Четвертаково нарекали Ульяновым.
Распоряжение о переименовании сел решили опубликовать в газете «Нижегородская Коммуна» [1,д.30, л. 125]. Что помешало осуществить это предприятие непонятно, ведь до сих пор эти села и деревни стоят со своими старинными названиями, кроме Архангельск-Кобылино и Никольское Кобылино. В последующее время они были объединены в единое поселение с названием Архангельское.
17 февраля 1919 г. московская комиссия по снятию и постановке памятников извещала всю страну, что наконец-то изготовила скульптурный бюст вождя революции Ленина с натуры. Цена бюста, который был в несколько раз больше натуральной величины с имитацией под бронзу, устанавливалась в 4 тысячи рублей, упаковка и отправка из Москвы еще 300 рублей. Комиссия уведомляла, что данное произведение искусства «желательно распространить среди советских учреждений и поставить на улицах» [2, д. 70, л. 77]. Арзамасские большевики не остались в стороне от покупки бюста первого народного комиссара. 2 августа 1919г. президиум исполкома постановил выделить 50 тысяч рублей из местных средств на приобретение монументов т.Ленина и К.Маркса [2, д. 78. л. 78-79].
17 августа 1919 г. по всей республики отмечался новый праздник День Советской пропаганды. Арзамасский отдел управления строго предписывал всем домовладельцам и заведующим советскими учреждениями, украсить здания и дома красными революционными флагами. За неисполнение виновных ожидала «законная ответственность» [2, д. 70, л. 158]. Инструкция, присланная из центра, подробно разъясняла смысл праздника и ход его проведения. «День Советской пропаганды устраивается Комиссариатом Народного образования для привлечения широких масс к просвещению внешкольного образования, чтобы яркий свет знания охватил все захолустные деревеньки Советской Республики». Праздник предписывалось отмечать торжественно, как 1 Мая или годовщину Октябрьской революции. Вечером предполагалось устраивать спектакли, концерты, пение декламаций [2, д. 73, л.232].
Экологическим бедствием для города стала вырубка деревьев в прилегающих рощах и лесах. Народу требовались дрова для отопления жилищ, а новая власть и из этого необходимого товара сделала дефицит. Тогда население, не исключая служащих и их руководителей принялось самовольно заготавливать топливо. 10 марта 1919 г. для охраны территории пруда Рамзай, а также Пушкинской рощи и Всехсвятского перелеска городской отдел нанял сторожем гражданина Голнощекова. Однако уже 23 мая тот был уволен, как несоответствующий занимаемой должности [3, д. 5, л. 17об.].
12 апреля 1919 г. арзамасский исполком предписывал Отделу Управления запретить под строжайшую ответственность украшать клубы и прочие места зрелищ ёлками, а также воспретить рубку елей в городском лесу, в т.ч. перед праздником Святой Троицы. Однако незаконные порубки продолжались, причем уполномоченные от разных советских организаций, угрожали сторожам револьверами. Так, городской военный комиссариат, срубил в Пушкинской роще двадцать сосен для декорации Красного клуба. 16 июня Отдел по городским делам Арзамаса в срочном порядке предлагает вооружить сторожей дробовиками, чтобы те смогли силой оружия остановить браконьеров. В августе 1919 г. выходит еще одно обязательное постановление городских властей о запрещении порубки лесонасаждений в городском лесу, Пушкинской и Всехсвятской рощах и около ветряных мельниц в нижней части города [3, д. 2, л. 12-13.]. Так начиналось планомерное наступление на «мещанские» предрассудки в Арзамасе. В Нижнем, например, рождественские ёлки вполне официально устраивались военным ведомством для детей своих работников и в 1921 году.
Вот еще пример новой морали: 12 марта 1919 г. Правлением профессиональных объединений на торжественном заседании, посвященном 2-ой годовщине свержения империализма (Февральской революции, — прим. автора), вынесено постановление отменить обращение на «Вы». Отныне вежливых работников, не привыкших «ТЫкать» ждал штраф в размере 5 рублей. Деньги предполагалось потратить на улучшение детского питания [4, д. 46, л. 104]. Инициатором этой затеи явилась большевичка С.Шер.
Все без исключения чины советского управленческого аппарата, начиная с председателей волостных и сельских советов, становились доносчиками на своих сограждан. Интересен циркуляр заведующего Информационно-инструкторским подотделом управления уисплкома Б. Малицкого, разосланный всем волостным исполкомам 5 февраля 1919 г. В нем, говориться о том, как правильно сообщать в Центр о всех волнениях, восстаниях и иных политических событиях, возникших на местах.
Однако, предписания циркуляра исполнялись волисполкомами халатно, донесения ограничивались общими фразами. Да и нельзя было требовать от вчерашних полуграмотных крестьян литературных бестселлеров. В связи с этим, Арзамасский Отдел Управления 30 сентября 1919 г. посылает повторный циркуляр волостным властям, призывая их два раза в месяц аккуратно к 15 и 30 числам «представлять сведения в форме обзора, излагая кратко и ясно о всех недоразумениях и треволнениях среди местного населения…», указывая в конце данные об изменении в личном составе волостных и сельских исполкомах, их президиумах, отмечая партийную принадлежность каждого лица[4, д. 286, л. 165].
Данные о членах партии были особенно важны в это время, поскольку популярность большевиков в деревне угасала с неудержимой стремительностью. Объезжая Арзамасский уезд в мае 1919 г. милиционер Максимычев рапортовал своему начальству следующее: «Проехал села и деревни: Кр. Майдан, Ивашкино, Вад, Б.Стрелку, Заозеро, Чувахлей, Щедровку и Морозовку. Настроение у граждан ужасно натянутое против власти и ее работников…Коммунистические ячейки совершенно распадаются. Например, в селе Вазъян ячейка коммунистов состояла из 40 человек, из них остался 1 сочувствующий…» [4, д. 41, л.102]. В августе положение дел в рядах местных коммунистов было и вовсе критическое. Вот выписки из общей сводки о результатах перевыборов Советов по Арзамасскому уезду от 5 августа 1919 г.: «…Слизневская волость. Ячейка коммунистов распалась и работа не ведется. Коммунистов – 1. Красносельская волость. Партийная работа не ведется… Коваксинская волость. Политическое настроение удовлетворительное, но ввиду недостаточности продуктов раздаются гласы. Ячейка почти распалась. Каменская волость. Ячейки коммунистов почти распались. В деревне Новой Слободе настроение политически плохое ввиду «отсталости» — народ темный. Абрамовская волость. Перевыборы проходили удовлетворительно, причем коммунистов прошло мало. Аратская волость. Партийная работа в волости не ведется. Анненковская волость. Настроение населения исключительно в пользу советской власти… Партийная работа не ведется, ячейка была, но распалась ввиду выбытия членов на фронт. Медынцевская волость. Ячейки в волости нет, партийная работа не ведется. До перевыборов устраивались митинги и кучковые беседы. Причем слышались жалобы на нечестных коммунистов. Гарская волость. Ячейки нет. Отношение граждан к коммунистам недоброжелательное…Некоторые члены Гарского волисполкома злоупотребляли властью, граждане жаловались на агентов, которые брали взятки. Лукановская волость. Партийная работа не ведется. Пановская волость. Партийная работа не ведется…» [4, д. 41, л 139-140].
В чем была причина такого недоверия народных масс по отношению к большевикам, догадаться нетрудно. Приведем лишь несколько фактов, взятых из отчетов уездных волостных исполкомов в Арзамасский отдел управления. Каменский волисполком 28 февраля доносил: «Настроение среди населения спокойное, и лишь вносит беспокойство изъятие картофеля, оставленного на корм скоту, после чего последний останется совершенно баз продовольствия за отсутствием в здешней волости фуража, каковой вопрос в связи с недостатком прочих предметов, убийственно действует на население»[4, д. 41, л. 153].
Абрамовский волисполком 7 марта 1919 г. сообщал: «Среднее крестьянство строго подчиняется советской власти, но само в устройстве своей собственной жизни не принимало участия до сих пор, потому что оно было оскорблено и откинуто от власти действиями комбедов, которые, не разбираясь в своих поступках, по своей темноте задевали интересы среднего трудового крестьянства.
Со стороны народных масс… слышится ропот недовольства на советскую власть за то, что она не дает крестьянству продуктов, как первой, так и второй необходимости» [4, д. 41. л. 156].
Красносельский волисполком 15 марта 1919 г. докладывал: «… В селе Красном наблюдается брожение в связи с неотпуском из Упродкома хлеба для голодающих, т. к. некоторые граждане находятся в критическом положении…»[ 4, д. 41, л. 162].
Слизневский волисполком 4 апреля 1919 г. доносил: «Открытых контрреволюционных выступлений не было, замечается неудовольствие масс в деле продовольствия. Продотряд оставляет зерна на лошадей лишь 2 фунта в сутки до августа и 1 фунт в сутки на корову до 1 мая. Фуража еще никакого не имеется. Продотряд принуждает сдать оставленный на весенний посев фураж, и если это будет сделано, то большинство полей останется незасеянными»[4, д. 41, л. 177].
А вот выписки из протоколов общих собраний крестьян Арзамасского уезда, просящих у власти продовольственной помощи: «18 мая 1919 г. Село Б-Майдан Спасской волости от 160 домохозяев – просят помощи и хлебных продуктов т.к. они голодают.
23 июня 1919 г. с.Спасское Спасской волости: «Находимся в самом критическом положении в продовольствии, население голодает и не имеет хлеба. Просим отпустить нам законную норму продовольствия». Подпись 120 семейств.
27 июня 1919 г. с. Семеново: «Ввиду того, что в нашем селении выбито градом не менее 200 десятин ржаных посевов, просим волостной совет принять меры к снабжению нас хлебом…»[4, д.41,л. 214, 219, 223-225].
Этих сведений, предоставленных волостными советами, думаем, достаточно, чтобы обрисовать картину всеобщего хаоса и разорения крестьянства весной 1919 г. В деревнях хозяйничают комитеты бедноты, занимаясь открытым грабежом своих односельчан. Скотину кормить нечем, т.к. весь фураж, включая картофель, изъяли продотряды. На корову и лошадь оставили по 400 и 800 грамм овса в сутки, что означало их негодность к сельхозработам вследствие голода. Промтоварных продуктов, обещанных в обмен на реквизируемый хлеб, деревня не получила. Люди сознательно обрекались на голод.
И это еще не всё. Осенью 1919 г. начался очередной поход городских продотрядов в деревню. Походило это мероприятие на военную операцию по добычи продуктов из вражеского лагеря. По этому поводу газета «Известия ВЦИК» 9 сентября 1919 г. (№199) восторженно сообщала, что Совнарком 4 сентября принял положение о премировании рабочих заготовительных отрядов. Формировались они Военпродбюро Всероссийского Совета Профсоюзов с целью изъятия у крестьян излишков урожая. Рабочие фабрично-заводские, а также транспортных и топливных предприятий, подобно конкистадорам, приезжали в деревни и отбирали все продукты, в соответствии с развёрсткой, наложенной на населенный пункт. В случае удачного грабежа, исполнителям причиталась премия в размере 20 фунтов хлеба (около 8 кг) на рабочего. Газета призывала: «Рабочие организации непосредственно заинтересованы в быстрой и спешной заготовке хлеба…поэтому все Советы профсоюзов должны немедленно приступить к самому усиленному формированию возможно большего количества отрядов из лучших и наиболее энергичных товарищей…»[4, д. 481, л. 3]. Таким образом, «рабоче-крестьянское» правительство намеренно углубляло пропасть между городом и деревней, всевая ненависть между гражданами.
Осенью в Арзамасском уезде особо остро ощущалась нехватка соли. Новоусадский волисполком доносил, что вследствие этого, не удастся засолить капусту на зиму. Кроме этого, за размол хлеба взимается 4 фунта зерна с пуда, что очень обременительно для крестьянства, т.к. урожай зерновых осенью 1919 г. был неудовлетворительным [4, д. 41, л. 214, 219, 223-225].
Но и это еще не всё! На сельчан был наложен обязательный сбор 20 фунтов хлеба с едока, «отчуждался» крупный и мелкий скот «для нужд республики». Катастрофически не хватало керосина, мануфактуры (ткани). Несмотря на это, властям мерещился саботаж крестьянства. Осенью 1919 г. Арзамасский отдел управления предписывает сельсоветам принять самые строгие меры к спекуляции: «…Спекулянтов тут же на месте арестовывать и отправлять в комиссию по борьбе с спекуляцией (ЧК), каковые и будут отправлены в Нижегородскую тюрьму…у граждан, замеченных в спекуляции, производить обыск и найденный товар конфисковывать и составлять протокол…» В случае неэффективной работы в этом направлении председателю сельсовета и секретарю грозил арест и предание Военно-революционному суду[4, д. 481, л.3]. Стоит сказать, что под спекуляцией понималась продажа или обмен крестьянином своих продуктов в индивидуальном порядке. В годы военного коммунизма частная торговля была запрещена и приравнивалась к спекуляции со всеми вытекающими последствиями.
26 ноября 1919 г. на заседании Арзамасского президиума исполкома слушался вопрос о том, как проходит продразверстка в уезде. Было решено, при отборе излишков использовать самые энергичные меры, вплоть до применения оружия. Членов волостных и сельских советов, допустивших нерешительность в деле конфискации продуктов питания, предписывалось привлекать к ответственности, не останавливаясь даже перед отправкой их в рабочие батальоны [2, д.9, л. 32-33].
Продовольственный кризис не разрешился и в 1920 году. 2 апреля на расширенном заседании Президиума Арзамасского исполкома был заслушан доклад т.Куренкова. Председатель УИКа сообщил (конечно под строгим секретом), что уезд в продовольственном отношении находиться в самом плачевном состоянии: «Всё, что возможно было выкачать из деревни – выкачано. Между тем население города голодает…Но есть слухи, что в Арзамасе имеются большие запасы хлеба!». Возникает вопрос: откуда в городе хлеб, если деревню ограбили дочиста и пайки выдаются по карточкам? Несмотря на всю бредовость слухов, президиум постановил: 3 апреля с отрядом красноармейцев в 250 человек проверить у жителей города все продовольственные запасы [4, д.409, л.156]. А если таковые найдутся, — домысливаем мы (например, сбереженная мука, крупа, может даже жир какой), что будет? Правильно, конфискованы, как излишки!
Но истины ради необходимо заметить, что запасы продовольствия действительно в городе были. И об этом знали члены исполкома и кормились, мы думаем, из тех скрытых закромов, которые оставляются всегда для власть предержащих. Огромное количество продовольствия на просторах Арзамасского уезда награбили всевозможные воинские части. И в то время, когда народ голодал, продукты питания гнили на складах. Но об этом правители молчали, сваливая всю вину наступившего голода на кулаков и «контрреволюционеров», тогда как именно бесхозяйственность самих большевиков, игнорирование элементарных экономических законов и принципов, и было причиной развала деревни и всей продовольственной политики советского государства. Чтобы не быть голословными, приведем лишь один пример из целого ряда дошедших до нас документов.
25 января 1919 г. городская комиссия проводила осмотр принадлежащих военкому запасов ржи, находящихся на трех городских паровых мельницах. Общее количество хлеба составило 4098 пудов (65,5 тонны!). Этим количеством хлеба, при желании, можно было сгладить продовольственную проблему, хотя бы в городе. Но советская власть – не для народа, об этом нужно всегда помнить. При всем том, комиссия определила, что зерно, хоть и урожая 1918 г. (т.е. свежее), но уже имеет легкий запах затхлости, несколько сыровата, но к размолу еще пригодна. На основании этого, граждане проверяющие рекомендовали «рожь смолоть до наступления тепла и назначить в расход, т.к. она вообще слаба»[4, д. 409, л. 156]. Военный комиссар города никак не поплатился за фактическую порчу 65,5 тонн хлеба, тогда как крестьянин, спрятавший фунт зерна, рисковал попасть в концлагерь.
2 апреля при осмотре подвалов под церковью Рождества Христова (ул. Ленина), обнаруживаются запасы продуктов, принадлежащих бывшему кавалерийскому отряду при Главкоме, перешедших в Латышскую армию. Из них картофеля 500 пудов и лука 80 пудов. Но годного картофеля оказалось всего около 100 пудов, а лук весь сгнил вследствие ненадлежащего хранения [6, д.1, л. 141].
И это только два факта. А сколько всего продовольствия сгнило на военных складах, толком не знал никто. А ведь это те продукты, которые осенью 1918 г. «выколачивались» из деревни продотрядами. Именно из-за их отсутствия ослабли и умерли сотни человек. И никто не ответил за эти преступные деяния! Вот где настоящие враги народа, вот где контрреволюция!
Но конечно, советская власть грабила не только деревню. В 1918-1920 гг. практически все городские купцы-фабриканты лишились своих предприятий и продукции. Арзамас славился меховым производством — меха конфисковывались и разграблялись членами совдепа, исполкома и других властно-силовых организаций. Приведем лишь один пример. 19 февраля 1919 г. городская комиссия на основании постановления Арзамасского президиума Совнархоза, производила приемку (т.е. конфискацию) пушного товара бывшего городского головы Н.М. Щеголькова. Сам Николай Михайлович присутствовал при этом узаконенном грабеже своего имущества советской властью. Меха находились в двух местах – в собственном доме Щеголькова по ул. Цыбышева № 34 (ныне ул. Пушкина) и на складах Рособщества. Всего было конфисковано разной зайчины (черной крашеной, под рысь, чалой бунтовой, красной и т.п.) более двух тысяч шкурок, а кроме этого весь инструмент и химические жидкости, необходимые при производстве. Так был разорен замечательный арзамасец, историк и краевед, которому местный исполком вкупе с совдепом и райкомом, не годились и в подмётки [6, д.1, л. 28].
С 1 апреля 1919 г. с крестьян, торговавших молоком, сметаной и прочими молочными продуктами на Благовещенской площади Арзамаса (ныне площадь Сергия Страгородского), стал взиматься налог: по 2 рубля с торговавших с саней и телег, по 50 копеек, с торговавших с салазок [6, д. 1, л. 221]. Это говорит о том, что запрет частной торговли, ставший ключевым мероприятием политики «военного коммунизма», весной 1919 г. еще не в полной мере осуществлялся в Арзамасе.
Товарно-денежные отношения, вопреки политике «военного коммунизма» продолжали действовать и в 1919 г. Почтово-телеграфная станция и прочие организации регулярно запрашивали Городской отдел Арзамаса о ценах на различные услуги. В частности, их интересовала стоимость проезда на извозчиках по городу. В январе 1919 г. легковые извозчики брали за проезд от центра города до станций Арзамас I и Арзамас II от 35 до 40 рублей. К концу февраля такса выросла до 60 рублей, но в апреле цены упали до 25-30 рублей. За каждый пуд багажа взималось от 3 до 4 рублей дополнительно. На запрос старшего врача Усть-Двинского лазарета Красной армии Городской отдел сообщал, что стоимость рытья могил в январе – марте 1919 г. составляла 40 рублей. Гроб стоил от 40 до 60 рублей. Эпидемия тифа в это время свирепствовала в городе, унося большое количество как горожан, так и красноармейцев. Умерших солдат хоронили на Всехсвятском кладбище [3, д. 5, л. 12].
Еще об одном историческом факте нельзя умолчать. В 1918-19 гг. в Арзамасском уезде, как и по всей Советской России, были созданы первые совхозы, на которые возлагались большие надежды руководства страны в деле решения продовольственной проблемы. Советские хозяйства устраивались на бывших монастырских или помещичьих землях, и должны были обрабатываться наемными рабочими, получавшими зарплату. Но в годы гражданской войны, да и после неё, рабочих рук ни в городе, ни в крестьянских хозяйствах не хватало, а потому совхозные земли пустовали, зарастали бурьяном и служили немым укором бездарной сельскохозяйственной политики большевиков. Вот тогда-то и был придуман «добровольно-принудительный» труд для интеллигенции, студентов и школьников. Никогда, никому и нигде в царской России не приходило в голову посылать в поля профессоров, преподавателей и учащуюся молодежь. А зря! Совершенно дармовой труд (как и труд заключенных ГУЛАГа), а помощь существенная, — решили советские руководители. Сказано-сделано! Первый случай такой помощи города селу произошел в Арзамасском уезде в 1920 году. В феврале Коллегия Райсовхоза и Уездного отдела народного образования постановила «эвакуировать в совхозы уезда учащих и учащихся педагогических курсов 3-ей Советской школы 2-ой ступени на период полевых работ». Всего трудовой десант насчитывал 450 человек, включая преподавателей и студентов. «Эвакуировались» они в Чувахлейский совхоз, имеющий сад – 10 десятин, пасеку в 19 ульев, пашни – 174 десятины (190 гектаров всего-то, — прим. автора) [3, д. 14. л. 28]. Пример оказался «заразительным» и 30 марта 1920 г. коллегия уездного Земельного отдела постановила привлечь для работы в совхозах «Ферма», «Ратмановское», «Петровское», «Ломовский» монахинь закрытых монастырей – Понетаевского, Никольского и Алексеевского, но уже не «добровольно-принудительно», а по трудовой повинности [4, д. 409,л. 88].
Кроме военной мобилизации, в губернии с 11 ноября 1919 г. вводится обязательная всеобщая трудовая повинность по заготовке дров для паровозов. Все граждане от 16 до 50 лет должны были прибывать на выделенные участки и валить лес. Уклоняющимся от повинности арзамасские власти грозились отправкой в концлагерь.
17 ноября в Арзамасе и уезде вводится обязательная трудовая повинность по расчистке железнодорожных путей от снежных заносов. В связи с этим объявлена мобилизация граждан обоего пола от 16 до 50 лет. За неисполнение этого постановления виновным грозила ответственность по законам военного времени вплоть до заключения в концлагерь на принудительные работы.
В 1919 г. в стране разразилась эпидемия сыпного тифа. Главным источником распространения заразы были вши. Голод, разруха, антисанитария сделали свое страшное дело. С 1917 по 1923 гг. в РСФСР от тифа умерло более 3 миллионов человек, и это официальная статистика. В наш город сыпной тиф привезли солдаты красной армии. К осени 1919 г. положение в городе стало критическим. На 20 ноября в горбольнице при норме 30 человек, лежало 70, в уездной при норме 64 койки, находилось 80 больных. В устроенном заразном бараке при Алексеевском монастыре на 85 койках находилось 115 тяжелобольных. В Усть-Двинском лазарете лежало 150 зараженных солдат. Кормить пациентов было нечем. Молоко и мясо отсутствовало полностью. Даже пшено Уездный продовольственный комитет почти не отпускал [2, д. 81, л. 529]. Уездный отдел здравоохранения постановил оборудовать Усть-Двинский лазарет полностью под сыпнотифозных больных, с переводом в другие места выздоравливающих. Кроме этого открыть дополнительно 100 коек на бывшем винном складе и 50 коек в бывшем лазарете № 20. Под госпиталь было отдано и здание бывшего Реального училища.
Но бороться с эпидемией было сложно. Голод, холод, загрязненность города и села, нехватка дров на снабжение бань – делали свое черное дело. Болезнь косила даже врачей. Осенью от тифа умерли врач Стрегулина-Вальтер и фельдшер 2-ой Советской больницы П.И. Тугушев. Заболели медики переполненной Измайловской больницы — врач Аристова и Вундиков. Массово заражались фельдшера и сиделки [2, д. 81, л. 441-442]. Медицинские работники, лечившие тифозных, требовали себе прибавки зарплаты и улучшения питания. В отличие от них монахини Алексеевского монастыря безропотно и бесплатно ухаживали за тяжелобольными, исполняя христианский долг милосердия.
Пренебрегали опасностью заражения и православные пастыри, соборуя заболевших и напутствуя умирающих Святыми Христовыми Тайнами. 7 марта 1920 г. в четыре часа утра в воскресенье на второй неделе Великого поста умер священник Александр Михайлович Певницкий, благочинный Арзамаса, настоятель прихода церкви святого апостола Иоанна Богослова. Он заразился тифом во время соборования больного. Смерть унесла его в сорок пять лет, оставив вдовой жену Варвару Павловну и четверых детей. Похоронен отец Александр в церковной ограде напротив алтаря зимнего храма в честь Входа Господня в Иерусалим. Погребение совершал первый епископ Арзамасский Михаил (Кудрявцев). После разрушения Богословского храма в 1929 г. могилу иерея сравняли с землей. Лишь спустя восемьдесят лет, после восстановления церкви в честь Входа Господня в Иерусалим, стараниями внука о. Александра –Н.М. Чичигина, место захоронения было восстановлено.
Но вернемся к мероприятиям политики «военного коммунизма». Тот факт, что продовольственная разверстка являлась бедствием для крестьян, не скрывала и власть. В 1921 г. с началом НЭПа в губернские и уездные исполкомы был разослан документ под названием «Натуральный налог: основные принципы налоговой политики». В нем приводились интересные цифры о налогах по всей советской республике. В первую очередь сравнивался новый натуральный налог и продразверстка периода военного коммунизма. Приведем некоторые цифры. Итак, налог на зерновые хлеба составил 240 миллионов пудов, продразверстка – 423 миллиона пудов, фактически было сдано в 1919 г. 287 миллионов пудов. Налог на картофель составлял 60 миллионов пудов, разверстка требовала 112 миллионов, а фактически выбили из деревни 71 миллион 950 пудов. Налог на мясо и сало составлял 6 миллионов 500 тысяч пудов, разверстка – 25 миллионов 460 тысяч пудов, фактически было выбито из деревни 24 миллиона пудов мяса. Новый натуральный налог на лён составлял 340 тысяч пудов, по разверстке — 5 миллионов 100 тысяч пудов, разверстка не была выполнена вообще.
Приводились и данные о падение снабжения сельского населения. Так, в 1919 г. сельчане получили мануфактуры (ткани) 306 миллионов аршин, в 1920 – 31 миллион аршин (уменьшение в 10 раз). Стекла оконного в 1919 г. крестьяне получили 282 вагона, в 1920 – 62 вагона (в 4,5 раза меньше). Спичек было отправлено в деревню в 1919 г. 400 тысяч ящиков, в 1920 – 250 тысяч ящиков (меньше почти в 2 раза). В 1919 г. потребность соли составила 120 миллионов пудов, в 1920 г. – деревня получила всего 11 миллионов пудов (в 10 раз меньше) [4, д. 409, л. 139]. Таким образом, по свидетельству самой власти, снабжение крестьян самыми элементарными и необходимыми изделиями промышленности за один год упало в несколько раз!
К сожалению, бедствия, постигшие русский народ, не закончились с наступлением НЭПа. Довольно короткая передышка середины 20-х гг. была лишь затишьем перед бурей коллективизации. Но это уже тема другого исследования.
- Государственный архив Нижегородской области, г. Арзамас (далее – ГКУ ГАНО, г. Арзамас. Ф. Р-28. Оп. 1
- ГКУ ГАНО г. Арзамас. Р-23. Оп. 1
- ГКУ ГАНО г. Арзамас. Р-306. Оп. 1
- 4.ГКУ ГАНО г. Арзамас. Р-24. Оп.1
- Короленко В.Г. В голодный год//Собрание сочинений в десяти томах. Том 9. Публицистика на сайте http:// ruslit.traumlibrary.net.
- 6.ГКУ ГАНО г. Арзамас. Р-1824. Оп. 1
При цитировании ссылка (гиперссылка) на официальный сайт Православной краеведческой конференции «Щегольковские чтения» обязательна
