Николай ЖИДКОВ |
Говоря о нравах арзамасцев XVIII века, можно сказать, что наши предки были людьми истинно верующими, благочестивыми и смиренномудрыми. Что же касается арзамасских женщин конца XVIII – начала XIX столетия, особенно незамужних девиц, то их с полным основанием можно вообще назвать затворницами…
К середине XVIII века Арзамас, располагавшийся на пересечении десяти важнейших тогда торговых трактов, превращается в богатейший купеческий город. Как утверждают краеведы, чем бы в то время не занимались наши предки – богатели мгновенно. Лишь трудолюбие было б, да хоть мало-мальские способности. К счастью, ни тем, ни другим Бог арзамасцев того времени не обидел. И потекли в наш город денежки рекой! «Серебро приходилось возить с собой и таскать на базарах мешками, а с донских ярмарок привозили его кто воз, кто два…», — пишет наш замечательный историк Н.М. Щегольков. Оно и понятно – ассигнаций в ходу тогда еще было мало.
При хороших торговых делах арзамасцы привыкали и к хорошей жизни. К чести наших предков, в XVIII веке за модой они еще не гонялись. Это придет тоже, но позже. А в те времена богатство находило воплощение в драгоценных окладах многочисленных домашних икон, в столовом серебре, в собольих воротниках, да в обилии жемчугов. Да женщины во все времена оставались женщинами и, как и сейчас, сходили с ума от украшений. Богатые особы того времени имели по несколько переменных жемчужных украшений. «У некоторых было жемчугу по 40 ниток, а другие прямо считали свой жемчуг фунтами», — пишет историк.
Но, накапливая капиталы, наши предки не прилеплялись к богатству всей душей. «Воспитанные в истинной Православной вере, совершенно чуждые расколу, не тронутые тлетворным влиянием Запада, они сияли истинным благочестием… и простотою, — восхищается краевед. — …Жили они в страхе Божием: нравы того времени отличались чистотою, девицы арзамасские были настоящими затворницами, даже в храмах Божиих они бывали раз или два в год, а на гуляниях никогда не появлялись».
Гулянья, действительно, были в то время, пожалуй, единственной всенародной забавой. Клубов и ресторанов, естественно, не было. Даже кабаки появились позже. Вот и находил народ отдушину на гуляньях. Проводились они в большие праздники и в избранных местах. Так, в Пасхальную субботу гуляли в Выездной слободе у церкви, на Вознесение – в роще у монастыря на Высокой горе, на Троицу – вновь в Выездном, в Утешной роще, в Духов день – в Кирриловке, на Иоанна Предтечу – около Рамзая… Причем длились эти общегородские массовые «мероприятия» не так, как сегодня у нас: начинались часа в четыре, и заканчивались не позднее восьми вечера.
На гуляньях, женщины одни чинно прохаживались, другие почтенно стояли в сторонке. «Мужчины в дамском кругу могли быть только молодые, т.е. женившиеся в этот год, все же остальные гуляли отдельно, — повествует Н.М. Щегольков. – Песен, подобно селам и деревням, в Арзамасе на гуляньях не допускалось. Даже считалось неприличным громко разговаривать. Верхом неприличия считалось есть на гуляньях какие-либо лакомства или грызть орехи». Правда, абсолютно не похоже на то, что происходит у нас сегодня, скажем, на День города?
Но, вернемся к девицам. Как уже говорилось, «культурные мероприятия» они не посещали. Не бывали они и на крестных ходах, даже в церковь выходили весьма редко. Как же тогда создавались семьи? Вполне логичный вопрос.
В Арзамасе были специальные дни, на которых молодые люди могли увидеть потенциальных невест, причем всех сразу. Чтобы высмотреть суженую, жениху нужно было идти в Сборное воскресенье – первое воскресенье Великого поста – в Алексеевскую общину, или в день Параскевы Пятницы в Благовещенскую церковь, куда невест выводили как на парад.
«Чаще всего случалось так, что свахи предварительно устраивали все дело, родители приходили к обоюдному соглашению и тогда уже жених со своими родителями и свахой являлись в дом невесты, – читаем в «Исторических сведениях о городе Арзамасе» Н.М. Щеголькова. – Когда эти гости чинно рассаживались на почетных местах, мать или одна из сродниц выводили разряженную в лучшую одежду и жемчуги невест, которая молча кланялась гостям и садилась. После некоторого безмолвного созерцания, невесту иногда уводили из комнаты, а жених с родней выходили в сени и там решалось «да» или «нет». Обыкновенно кончалось рукобитием, т.е. возвращались в горницу… Жениха и невесту ставили рядом и молились Богу, иногда тут уже был и священник наготове, или посылали за ним. Символом (положительного – прим.авт.) решения было то, что невеста дарила жениху платок».
Жениха и невесту сажали рядом. «По обычной застенчивости, а главным образов вследствие тогдашнего обычая держать себя в обществе чинно и невозмутимо, жених и невеста целые вечера просиживали молча, не смея или не находя повода сказать слова друг другу. Многие из них, а особенно невесты, даже не смели поднять глаза, чтобы хорошенько рассмотреть своего суженного».
В дни подготовке к свадьбе, далее пишет историк, жених и невеста вели себя уже «развязаннее». «Собирались девицы, подруги и сродницы невесты, чтобы днем шить приданное, а по вечерам веселиться и петь песни. Танцев тогда не было, их заменяло чинное хождение по комнате под руку, при пении песен. Музыки не полагалось. Звуки гармонии, по тогдашним понятиям, бесчестили весь дом». Посторонние молодые люди на такие «тусовки» не допускались.
Вот так в XVIII веке и «отрывались» наши предки.
При цитировании ссылка (гиперссылка) на официальный сайт Православной краеведческой конференции «Щегольковские чтения» обязательна
